Стрельба из-за угла - кривые стволы и насадки

История развития науки и техники знает немало примеров, когда недостаток, присущий ранним этапам развития той или иной технологии, превращался в достоинство, специально воплощаемое инженерами, несколько позднее. Примерами таковых, например, является шум двигателей внутреннего сгорания, дублируемый специальным внешним устройством современных электроавтомобилей - но ещё раньше ассиметричность, присущая неудачным ружейным стволам средневековья, да, зачастую, и эпохи Возрождения, из-за которых они частенько стреляли вовсе не туда, куда требовалось, нашла себе полноценное военное применение. Ведь всё очень просто - от мастеров-оружейников с момента появления индивидуального огнестрельного оружия требовали повышения точности стрельбы. Постепенно, с развитием технологии ружья, винтовки и штуцеры стреляли всё точнее, всё быстрее. Полноценные баталии постепенно сменил рассыпной строй, пикинёры, алебардьеры, ландскнехты ушли с поля битвы, не выдержав пакетированного огня, роль кавалерии всё чаще сводилась к декоративной или преследовательской функции. Закономерно, к началу двадцатого века, войны превратились в позиционные, окопные перестрелки, где полноценно властвовала царица полей - пехота, поддерживаемая богом войны - артиллерией. Дистанция эффективного ведения огня также сместилась от начальных десяти метров до средних на сегодняшний день трёхсот. А обилие подготовленных стрелков, вкупе с мощным винтовочным патроном да достаточно высоким качеством винтовочных стволов, позволило появиться профессии снайпера, способного поразить мишень на дистанциях больших, чем восемьсот метров, куда ещё каких-то полвека назад доставала только артиллерия. Как итог - потери от оружейного огня окопной войны хоть и снизились в пересчёте на потраченное количество патронов, но в процентном соотношении к количеству солдат воюющих армий не уменьшились.

Как результат осмысления военной истории, текущих нужд армии, во время второй мировой войны военные офицеры, инженеры всерьёз задумались над уменьшением пехотных потерь от винтовочного и пулемётного огня. Закономерный выход был найден - уменьшение видимого над окопом силуэта солдата. После этого развитие оружия пошло по двум смежным направлениям. Производство приспособлений для удалённого прицеливания, производства выстрела, существенно увеличивающих вес оружия, требующих жесткой фиксации, которые нуждаются в отдельной статье для описания; производство оружия с кривым стволом.

Развитию второго пути также поспособствовали требования танкистов. В ходе развития танков с них исчезли шарообразные установки для пулемётов, являющиеся слабым местом в броне, что резко увеличило настильность стрельбы из боевых пулемётов, автоматически увеличив “мёртвую зону”, сделав танки практически беззащитными против противодействующей пехоты.

Исторически первым подобным образцом принято считать казнозарядную пушку Маиевского от 1868 года, но это несколько неверно, поскольку искривление ствола данного орудия предназначалось для увеличения дальности стрельбы дискообразным снарядом (действительно, за счёт раскручивания, придаваемого трением об нижнюю часть изогнутого канала, достигалось пятикратное увеличение дальности стрельбы при той же начальной скорости, что у ядра равной массы).

Фактически же первым опытным образцом стали кривоствольные насадки к оружию, использующему винтовочные патроны 7,92х57, заказанные в начале 1943 года фирме Rheinmetall. Первая партия представляла собой изогнутые на 15 градусов гладкоствольные насадки к штатному карабину Маузер К98к со внутренним диаметром 10 мм, но они не оправдали возложенных надежд. После провала были разработаны, а позже испытаны армией штатные нарезные насадки на стволы калибра 7,92 с углом изгиба 15, 30, 40, 60, 75 и 90 градусов. За исключением вполне логичной потери скорости пули, увеличившегося рассеивания, они показывали вполне приемлемую точность. Минусом была крайне низкая живучесть, отчего насадки разваливались уже на первой сотне выстрелов. После неудачных экспериментов проблемным был признан избыточно мощный для подобного применения патрон, почему было решено использовать оружие под промежуточный патрон 7,92х33. Обладающий значительно меньшей мощностью и длиной он оказался приемлемым для использования в кривоствольном оружии. Но тут возникла одна небольшая проблема, впрочем, вполне решаемая - из-за торможения пули изогнутым каналом ствола в газоотводном механизме создавалось избыточное давление, что потребовало создания нескольких отверстий в задней части насадки.

К июню 1944 года прошла успешная демонстрация возможности ведения приемлемо точного огня из штурмовой винтовки Stg.44 с установленной кривоствольной насадкой, причём как автоматического, так и одиночного режимов (с рассеянием последнего - 35 сантиметров на дистанции сто метров), после чего руководство управления вооружения Вермахта заказало 10 000 комплектов. Однако подобный заказ оказался преждевременным. Насадка с искривлением 90 градусов оказалась пригодной только для танкистов, сократив мёртвую зону бронированных машин с двухсот до пяти метров. Пехоте требовались насадки с углом искривления от 30 до 45 градусов, весом не более двух килограмм, ресурсом не менее, чем 5 000 выстрелов. Которые были созданы с названием Vorsatz J - или “Проект Йота”. Крепление к стволу было реализовано подобно винтовочному гранатомёту - зажимом, снабжённым двумя намётками с винтами. Впрочем были варианты со специальной втулкой. Первичные демонстрационные испытания показали пригодность подобной конструкции для ведения автоматического огня из укрытия, причём как из окопа, так и из-за угла зданий. Оба варианта прицелов - призматический и зеркальный - так же показали свою пригодность, что вкупе с повышенным удобством приведения оружия в нормальное состояние оставило выгодное впечатление о насадке у присутствовавшей комиссии. Впрочем, они потребовали войсковых испытаний. По этой причине шесть комплектов стволов, три комплекта прицелов были отправлены на полевую проверку в пехотное училище Доберитца. Результаты испытаний оказались двоякими - училище признало идею подобного оружия целесообразной, но раскритиковало представленные экземпляры, посетовав на излишне мягкое крепление прицелов, из-за которого достичь продемонстрированной первичными испытаниями точности (для одиночных выстрелов - 30х30 см, дистанция сто, 80х80 см,  дистанция четыреста метров, для автоматического огня - 90х170 на расстоянии сто метров) так и не удалось. Даже доработанные по результатам совместного совещания фирмы изготовителя и армейских специалистов от 8 декабря 1944 насадки не оказались удачными, окончательно разрушаясь или выходя из строя после примерно трёхсот выстрелов.

Не лучше оказались кривоствольные автоматы для вооружения танкистов. Первоначально получившие насадки с углом тридцать градусов, упрощёнными прицельными приспособлениями для ведения слабоприцельного огня из открытой турели башни, они через некоторое время перешли на насадки с углом девяносто градусов для стрельбы из закрытых турелей. Но и танковые насадки, несмотря на меньшие требования к весу, обладали теми же проблемами, что пехотные. В первую очередь - деформацией пули, проходящей по изогнутому каналу ствола, разрушением дульного среза канала ствола после первой сотни выстрелов.

О результатах испытания последней серии стволов, изготовленной к марту 1945 года, ничего не известно по той причине, что получение отчётов было запланировано на середину мая. А к тому времени война закончилась, все опытные экземпляры и документацию по этой перспективной теме поделил между собой СССР и США.

Впрочем, они начали развивать подобные идеи примерно в тоже время. Пойдя, впрочем, несколько иным путём - искривлением ствола самого оружия. Так, в частности, известны опытный образец 7,62 мм пистолета-пулемёта Шпагина с искривлёным на тридцать градусов стволом и американский танковый пулемёт M3, также с кривым стволом. Справедливости ради стоит отметить, что идея с насадкой, искривляющейся на 45 градусов, и призматическим прицелом так же была опробована на ручном пулемёте Дегтярёва. Но эти образцы не избежали проблем, подобных уже перечисленным в части статьи про германское оружие.

Послевоенное время, охарактеризовавшееся ростом напряжённости между странами соцлагеря и капиталистическим миром, а, равно СССР и Китаем, стало благодатным временем для развития оружейной мысли. Государственный заказ разработчикам оружия, способного сократить мёртвую зону танков, а также уменьшить потери пехоты, сидящей в окопах или бункерах, позволил обеспечить работой конструкторов. В середине пятидесятых Н.Ф. Макаров разработал автоматику кривоствольного пулемёта на базе автомата Калашникова, а К.Т. Куренков спроектировал шаровую установку для установки на танках и прострела “мёртвой зоны”. Но из-за технических сложностей, позволяющих разместить подобную установку только на крышке люка башни, что существенно затрудняло вход-выход из боевой машины, оснащение танков кривоствольными пулемётами было признано бесперспективным. К подобным выводам пришли зарубежные конструкторы. Куда больше повезло детищу конструктора Горюнова - кривоствольному станковому пулемёту, в составе сборно-разборных установок “Бук-2”, “Бук-3” поступивших на вооружение фортификационных сооружений на границе с Китаем в 1955 году. Приемлемый ресурс ствола, достаточная точность для поражения пехоты позволили им надолго задержаться на вооружении советской армии.

На данный момент это единственный из кривоствольных образцов огнестрельного оружия, официально принятый на вооружение. Иные существовавшие проекты, вплоть до модификации 20 мм пушки ШКАС и 82 мм противотанкового казематного орудия, испытаний не прошли, в армию не поступали. Во всяком случае так следует из доступных открытых источников.

Последние десятилетия разработка подобных систем не производилась. Только в последнее время реализовано несколько успешных проектов, основанных на принципиально ином подходе, ранее признанного нецелесообразным - вынесение органов управления и прицеливания оружием к скрытом стрелку.

Но об этом - в следующей статье.