Сергей Марков: «Я охранял маршала Победы»

Сергея Петровича Маркова, начальника охраны маршала Георгия Константиновича  Жукова,  к сожалению, с нами нет уже восемь лет. Однако истории, рассказанные человеком, которого сегодня бы называли телохранителем маршала Победы,  по-прежнему представляют интерес как для любителей истории, так и специалистов.

- Сергей Петрович, как начиналась ваша служба, когда вы попали в отделение охраны маршала Георгия Константиновича Жукова?

- В 1941 году, 7 ноября,  я участвовал в том самом знаменитом параде на Красной Площади. В те тяжелейшие дни начала войны, когда фашист стоял у ворот Москвы, Жукова назначили командовать Московской операцией. В «Правде» был опубликован его портрет и народ знал, кто отвечает за предстоящую битву под Москвой. После парада мы отправились на фронт, но на фронт моя рота особого назначения так и не попала. Нас вернули в столицу, и мы целыми днями просто маршировали по городу, чтобы москвичи видели, что готовится серьезная оборона Москвы. То есть, наша муштра по московским улицам должна была вселять надежду на победу, что Москву немцу не отдадут.

Потом нас стали усиленно тренировать, сделали из нас классных самбистов и стрелков. Я знал, что попаду в охрану к какому-нибудь военачальнику, но не знал к какому, а потом уже меня распределили в отделение охраны к маршалу, тогда еще генералу армии, Георгию Константиновичу Жукову. В 1943 году я впервые увидел маршала у него на даче под Москвой, которую ему подарил Сталин за победу в Московской битве. Когда он бывал в Москве во время войны, приезжая на совещания и доклады в ставку Верховного главнокомандующего, он жил на этой даче, и прожил на ней, кстати, до конца жизни. Тогда, в военное время на этой даче жили его маленькие дочери, жена, а так же его мать и сестра, которых вывезли заблаговременно из деревни Стрелковка в Калужской области.

Когда я впервые увидел Жукова, я стоял на посту, у главных ворот именно этой дачи. Маршал вошел в ворота, я отдал ему честь, он ответил и быстро прошел в дом. И, начиная с этого времени, я был в охране Жукова до конца его службы в армии. Ездил с ним по фронтам, служил в Одесском округе,  Свердловском военном округе, был с ним во время его службы министром обороны Советского Союза. Ездил с ним в Индию, Польшу, Албанию. Уже при Хрущеве, когда маршал попал в опалу, мы расстались. Во время последней встречи, когда мы прощались, я не выдержал и заплакал. Маршал ободрил меня и подарил свою фотографию с подписью. Эта фотография – самое дорогое, что у меня есть.

- Фронтовые годы – годы небывалого напряжения. Ваша служба проходила рядом с человеком, на плечах которого лежала колоссальная историческая ответственность. Такая служба не могла быть легкой. Расскажите, пожалуйста, о том, что вам запомнилось, о том какие встречи на вас произвели особенное впечатление?

- Запомнилось многое, например, операция «Багратион». После ранения Ватутина, Жуков взял на себя командование фронтом и был еще представителем ставки. 25 апреля 1944 года началась разработка плана операций на летний период. Готовилась Белорусская операция. 5 июня Жуков поездом, в котором он жил во время войны, поехал к Рокоссовскому. А 24 июня началось наступление. В тот день Жуков приехал на командный пункт армии Горбатова в три часа ночи. В это же время мы услышали гул самолетов. Авиация дальнего действия начала обрабатывать передний край обороны противника. Однако авиация могла допустить ошибку, т.е. можно было разбомбить и своих. Поэтому на переднем крае линию фронта обозначили фарами машин. Через некоторое время началась артиллерийская подготовка, которая длилась больше двух часов, а после нее в бой пошла пехота с танками. Жуков при подготовке этой операции очень часто ездил на передовую. В начале операции удалось обмануть противника, который не знал направления главного удара.

Неожиданно в разгар наступления 23 августа 1944 года Жукова вызвали в Москву, где ему дали распоряжение Государственного Комитета обороны. Сталин поручил ему поехать на границу с Румынией на Третий Украинский фронт. Готовилось наступление наших войск на Болгарию, и верховный приказал Жукову встретиться в Москве с Георгием Димитровым. Димитров поддерживал хорошую связь с нелегалами в Болгарии. Жуков встречался с ним, и после этих встреч,  в последних числах августа, маршал прилетел к Толбухину в город Фетешти. Там в это время был представитель ставки маршал Тимошенко. Я его тогда впервые увидел. У Жукова с Тимошенко были очень хорошие отношения, ведь они вдвоем начинали войну:  один - наркомом, а второй - начальником штаба. Кстати, у Тимошенко и у Жукова была правительственная охрана, у других же командующих не было правительственной охраны, а была охрана из сержантов пограничников.

Итак, разведданные говорили о том, что болгары ожидали советскую армию, как армию-освободительницу, и никакого сопротивления не будет оказано. Так и получилось. Когда передовые отряды Красной Армии вошли в Болгарию, их встретили со знаменами и с цветами. Потом поступила команда из Москвы не отбирать у болгар оружие. 8 сентября наши войска вошли в Варну, а 9 сентября в Бургаз.  В тот же день было свергнуто профашистское правительство, и организовано демократическое правительство Отечественного фронта, которое обратилось к советскому правительству с предложением о перемирии. Как таковой войны не было.

- Маршал, как заместитель Верховного главнокомандующего и представитель ставки часто разъезжал по фронтам. Как строилась его работа?

- Маршрут Жукова держался в строгом секрете, но когда он приезжал, по фронту разносился слух, суть которого была в том, что если приехал Жуков, то, значит, скоро будет наступление. Сразу по его приезду собирался штаб фронта, и начиналась детальная разработка предстоящей операции. Работа закипала. Все должны были точно знать свою задачу. Когда он приезжал на передовую, то общался с солдатами и у них узнавал обстановку.

Вообще, мне, в моей военной службе, повезло. Я был с Жуковым, когда наши армии только наступали. Подъем в войсках был колоссальный. Я не видел того, что было в первый год войны.  

- Как отдыхал Жуков во время войны?

- Он отдыхал совсем мало. Известно, что во время московской битвы Жуков не спал 11 дней. И когда войска пошли в наступление, он лег спать, и его не смогли разбудить, даже когда звонил Сталин.

Командующие, и Жуков в том числе, работали на войне допоздна. А почему? Да потому что у Сталина был такой распорядок дня. Он только в три часа ночи уезжал из Кремля. Потом уже, на втором этапе войны, Жуков сказал Сталину, что «мы не правильно строим с вами работу». «Почему?» – спросил Сталин. «Вы до трех часов ночи работаете,  работает весь аппарат и штабы фронтов. Вы уезжаете, а офицерам надо собирать данные, наносить все на карту, чтобы к двенадцати часам докладывать обстановку», - ответил маршал. Все военачальники, и генштаб в том числе, от такого распорядка были истощены до невозможности. Тогда Сталин сказал, что ночью он тревожить никого не будет. И действительно, он больше ночью никого не беспокоил.

Иногда, когда появлялось небольшое окошко в делах, маршал любил отвлечься и побывать на природе. Порой даже удавалось накоротке поохотиться. Жуков вообще был очень внимательным и заботливым человеком. Он никогда не забывал детей и семью. Был к тому же очень обязательным человеком. Уже позже, когда его отстранили от всех дел, и он стал писать книгу о войне «Воспоминания и размышления», заключив договор с АПН, маршал старался строго выполнять договор и сроки, никогда откладывая написание книги, даже не смотря на то, что серьезно болел.  

- Сергей Петрович, вы ведь не сразу стали начальником охраны маршала. Кто до вас исполнял эту обязанность?

- Был такой начальник охраны Бедов. Плохо об умерших не говорят, но его отношения с маршалом не сложились. После окончания войны Жуков решил избавиться от него в свойственной ему решительной манере, сказав Бедову, что делать возле него ему больше нечего. Бедова перевели на другую службу, правда, с понижением.

- Почему так получилось?

- Бедов был человеком достаточно черствым, что не нравилось Георгию Константиновичу. А спустя многие годы, он многое узнал о своем бывшем начальнике охраны.

А дело было так. Когда Жукова избрали в Президиум ЦК в 1956 году, я дежурил у маршала, как офицер по особым поручениям. Он мне сказал, что генерал Серов подбирает ему охрану. «Мне не нужно никого подбирать, - заметил Жуков. - Поставьте Маркова начальником охраны». И еще он мне говорит:  «Берите мою машину, вы знаете, где кабинет Серова?»  Я отвечал, что знаю. У Серова меня встретили, провели к нему и генерал, открыв сейф, достал золотые часы с гравировкой: Маршалу Жукову от такой-то армии. Он мне говорит: «Передайте часы маршалу и еще пять папок досье на него же». В этом досье были все доносы на маршала и все так называемые «сигналы». Когда маршал прочитал свое досье,  он распорядился ко всему прочему еще и уволить Бедова из органов, но с сохранением пенсии. Остается только гадать, что он нашел на себя в своем досье…

- Сергей Петрович, вы ведь тоже, во время послевоенных перипетий, которые происходили с маршалом, некоторое время не служили вместе с ним. Как так получилось?

- Был такой период. Когда сняли в 1952 году охрану у Жукова, меня перевели по его ходатайству в штат Министерства обороны,  назначив офицером в райвоенкомат. Потом, когда Жуков приехал в Москву, он меня вызвал к себе и сказал: «Ты знаешь меня, я знаю тебя, ты знаешь мою семью. Выполняй только мои указания». Так он взял меня к себе, позвонил в главное управление кадров, распорядился повысить мне звание. Я стал служить у маршала в секретариате офицером для особых поручений. Приказ был подписан министром обороны маршалом Василевским. Вспоминаю, может быть, не к месту о таком качестве Георгия Константиновича. Ему достаточно было лишь немного поговорить с человеком, чтобы понять, кто этот человек и что он из себя представляет. Он был очень проницательным.

- Каким вы чаще всего вспоминаете Жукова?

- Работающим. Вот он приезжает к Рокоссовскому на Первый Белорусский фронт, когда готовилась крупнейшая Белорусская операция. Сдвоенные палатки, собралось все руководство штаба,  командующие армиями, родами войск, командиры корпусов, командиры дивизий – словом, весь руководящий состав, кто будет непосредственно выполнять поставленную задачу. Докладывают, Жуков сидит, склонившись над картой, на которой подробно расчерчена вся операция. Он внимательно слушает докладчика, бывает, может остановить, спросить что-то конкретное и главное.

Сейчас часто и много  распространяют всяких небылиц про маршала, в том числе слух, что Жуков не терпел возражений. Чепуха, если были серьезные аргументы, он всегда прислушивался и соглашался. Идет деловая, напряженная работа. Он всех знал по имени и отчеству, так и называл каждого. Иногда он так увлекался работой, что забывал о перерывах, не курил, и никто не курил во время подобных совещаний, даже заядлые курильщики. Кроме того, тех, кто опоздал на заседание никогда не впускали. Однажды Рокоссовский, замечая нетерпение генералов, говорит: «Георгий Константинович, вы забыли объявить перерыв». Жуков немедленно соглашается. А страждущие командиры с жадностью накидывались на курево.

Был такой случай. Приезжаем мы к генералу Батову, идем на командный пункт на передовой, в километре от фронта. Приехали, заняли свои места, только спустились в убежище. А когда ехали, множество машин подняли пыль, немец засек и начал артиллерийский обстрел. Бедов мне дает команду разворачивать машину. Начался обстрел, я залег за баллон, вдруг офицер охраны Кузнецов бежит и кричит, что ранило офицера охраны Монахова. Жукову все немедленно доложили, он дал указание отправить Монахова в Москву в военный госпиталь. Монахов выздоровел, а за ранение его представили к ордену «Отечественной войны».

- Сергей Петрович, расскажите, пожалуйста, о Берлинской операции.

- Сейчас существует много разноречий по этому поводу. Я был непосредственным свидетелем всего этого действа.

Висло-Одерская операция началась 14 января 1945 года, и наши войска с 14 января по 6 февраля продвинулись на пятьсот километров, выйдя на Кюстринский плацдарм на Одере. За эту операцию Жуков получил второй «Орден Победы». Кстати, когда Жукова назначили командующим Первым Белорусским фронтом, а Рокоссовского перевели на второй, Жуков сказал Сталину, что ему неудобно перед Рокоссовским. Сталин ответил, что мы, мол, не красные девицы, нужно все эмоции отбросить. Дело требует, чтобы мы поступали именно так и не иначе. Весь штаб Первого Белорусского остался на месте, Рокоссовский уехал один. Дела по фронту Жуков у Рокоссовского не принимал.

Хочу по поводу отношений Жукова и Рокоссовского рассказать такой эпизод. 19 ноября 1944 года мы были в Польше, в Седлеце. Оттуда мы поехали в Бяло Подляску. Была годовщина празднования Дня артиллерии, который установили после Сталинграда. И туда же прибыл Рокоссовский. Он относился ревностно к назначению Жукова на фронт, которым Рокоссовский до этого командовал. Жуков писал потом, что после его назначения командующим Первым Белорусским фронтом, отношения между ним и Рокоссовским стали несколько натянутые. Но встреча в Бяло Подляске состоялась очень теплая. В клубе выступали военные артисты, звучала музыка. Выступали также Жуков и Рокоссовский, вспоминали свою молодость, как участвовали в маневрах, как они вместе учились. Мне очень понравилась эта встреча двух друзей. Я узнал, что они в Белоруссии устраивали кавалерийский поход, и я впервые узнал, что был период, когда Жуков подчинялся Рокоссовскому. Потом был дружеский ужин, после которого Рокоссовский и Жуков разъехались по своим фронтам.    

Возвращаясь к Берлинской операции, скажу, что некоторые предлагали идти сходу на Берлин, но когда взвесили всю обстановку, увидели как растянулся фронт: тылы отстали, наступила весна, дороги размякли, подвозы боеприпасов иссякли. Поняли, что нужна пауза. Жуков это доказал. И только после решения всех срочных вопросов, стали тщательно готовится к Берлинской операции.

Обычно все операции начинались незадолго до рассвета. Сначала проводили артподготовку, а потом уже пускали танки и пехоту. Здесь же решили все делать по-другому. В ночное время, за два часа до рассвета, с подсветом 140 прожекторов решили начать наступление. Это всем широко известно. Чтобы убедить наших генералов в правильности решения Жукова, далеко в тылу, за 150-200 км наши войска расположились так. Одна группа была в траншеях в обороне, вторая - на определенном расстоянии в наступлении. Наступающих должны были поддерживать огни зенитных прожекторов. В одну из ночей приехал весь командный состав Первого Белорусского фронта, включая Жукова. Войска и в обороне, и в наступлении ничего не знали. Вдруг под свет прожекторов войска пошли в наступление. Ясно обозначились огневые точки противника. Все получилось наглядно и очевидно. Жуков подъехал к оборонявшимся и спросил у солдат:  «Ну как, что вы ощутили, как на вас все это подействовало?» Один солдат с украинским акцентом ответил: «Товарищ маршал, когда нас осветили, мы растерялись, не поймем, что происходит, ничего не видим, произошла сумятица». Тогда на военном совете приняли и утвердили это решение Жукова. И когда это было применено в реальном бою, две первые траншеи немецкие войска просто оставили без боя и сопротивления, потому что побоялись, что русские применяют новое оружие, от которого можно ослепнуть.

Немцы во время начала берлинской операции, кстати, сбрасывали листовки с таким содержанием: «Русские солдаты, в 1941 году мы были под Москвой, но Москву не взяли. Так же и вы не возьмете Берлин». Сопротивление было неистовым.

- Вы помните первые дни вашего пребывания в поверженном Берлине?

- Конечно! Вспоминаю такой эпизод. 3 мая мы вместе с генералом Телегиным и переводчиком, сыном Вильгельма Пика, подъехали к Рейхстагу, и Жуков захотел расписаться на нем. Водитель маршала Николай Иванович Пучков дал нож, и Георгий Константинович выцарапал на колонне свою подпись: «Жуков». Потом мы поехали к Имперской канцелярии, увидели место, где сожгли Гитлера, увидели множество документов и карт, наградные знаки, ордена. Наши солдаты наводили порядок и все это выбрасывали на свалку. Потом уже писали, что нашли, якобы, целых шесть трупов Гитлера. Вообще в Берлине радость была неимоверная.

- Сергей Петрович, вы присутствовали на подписании акта о безоговорочной капитуляции. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом важном событии истории.

- Американцы и англичане просили подписать акт раньше и уже подписали его, но Сталин заявил, что это может рассматриваться лишь как предварительное подписание акта. Тот самый исторический акт, поставивший точку, подписывали в Карлсхорсте. Действительно, я присутствовал на подписании акта. Первым комендантом Берлина был генерал Берзарин. Штаб армии был в этом городке. 8 мая утром после завтрака, Жуков приказал готовить машины, чтобы ехать в Карлсхорст в штаб Берзарина. Первоначально думали, что приедет Эйзенхауэр и Монтгомери, но потом оказалось, что они не приехали, а приехали их заместители. Жуков отказался их встречать, посмотрел место, где готовилось подписание в инженерном училище, и на первом этаже подготовили зал. В него вмещалось примерно 200 человек. Соколовский встречал представителей союзных войск. К 22 часам по европейскому времени, а по нашему, в 00 часов 9 мая, Жуков вошел в зал, представители союзников заняли свое место. От нас был еще Вышинский, министр иностранных дел. Когда привезли немецкую делегацию, Жуков объявил: «Введите немецкую делегацию». Вошел генерал Кейтель, генерал и адмирал с адъютантами. Кейтель хотел приветствовать Жукова своим фельдмаршальским жезлом, но у него ничего не вышло, монокль упал - он очень волновался.

Вообще, Кейтель все время как-то пристально изучал Жукова. Ему, наверное, было интересно видеть человека, сломавшего хребет «непобедимому» когда-то вермахту. При входе стоял небольшой стол и три стула. Им указали место, они туда сели, совещание объявили открытым. Немецкую делегацию спросили: «Немецкая делегация имеет акт о безоговорочной капитуляции»? Кейтель подтвердил. Жуков задал второй вопрос: «Немецкая делегация готова подписать акт о безоговорочной капитуляции»? Кейтель подтвердил. Жуков показал рукой и предложил подойти к столу президиума, где был подготовлен небольшой приставной столик с одним стулом. Туда подходит Кейтель, подписывает пять экземпляров. Потом акт подписывают генерал и адмирал. Подписывают союзники. И в 00 часов 43 минуты 9 мая, от имени советского народа, свою подпись поставил маршал Георгий Константинович Жуков! Когда он поставил свою подпись,  сказал, что немецкая делегация свободна.

В соседней комнате немцев покормили. Писатель Горбатов побежал звонить в Москву, Константин Симонов тоже побежал куда-то звонить. После подписания акта объявили перерыв, военторговцы быстро накрыли стол в этом же зале, и начался банкет. Все друг друга поздравляли, было много тостов и радости. Жуков даже сплясал русскую.

На рассвете мы возвращались в штаб группы войск, и вдруг началась неистовая стрельба из всех видов оружия без всякой команды. Это бойцы Красной армии узнали о подписании акта о безоговорочной капитуляции.

- Вы участвовали и в параде 1941 года, и в параде 1945-го, и еще двух юбилейных парадах уже в наше время. Расскажите, пожалуйста, немного о параде Победы.

- Главное в параде 1945 года была величественность происходящего. Было какое-то внутреннее полное ощущение счастья и гордости за Родину! Заранее для парада подобрали сборные полки с фронтов, лучшие из лучших, и отправили их в Москву на тренировки.

Жуков приехал в июне. Он тренировался в манеже, а генеральная репетиция была на аэродроме. Первоначально, когда Сталин советовался с Жуковым, он говорил ему, кто, по вашему мнению, должен командовать парадом и принимать его? Жуков ответил, что принимать парад должен Верховный главнокомандующий. Сталин сказал, что он стар принимать парад, парад будете принимать вы, а командовать парадом будет Рокоссовский. Приказ есть приказ. При этом наш народ все это воспринимал как должное. Не было ни у кого никаких вопросов, почему именно Жуков принимает парад Победы.

Думали, что Жуков после войны станет наркомом обороны - ведь так важны были все его победы: Москва, Ленинград, Орловско-Курская дуга, освобождение Украины, Белоруссия, Висло-Одерская операция, Берлинская операция.

Маршала наградили дважды «Орденом Победы», трижды звездой «Героя Советского Союза», не считая других орденов и медалей. Георгия Константиновича Жукова народ воспринимал как национального героя.  И будет воспринимать, потому как именно такими людьми сильно наше Отечество!

Источник: "Политическое образование"