Мария Бутина: От федерального регулирования оборота холодного оружия необходимо отказаться

17 июня 2014 года Конституционный суд РФ по жалобе Н.В. Урюпиной признал положение части  четвертой  статьи  222  УК   Российской Федерации, предусматривающей уголовную ответственность за незаконный сбыт холодного оружия, не соответствующим Конституции Российской Федерации в части тех внутренних противоречий законодательства, что возникают в отношении оборота антикварного холодного оружия. Реагируя на это решение, 21 июля МВД России для публичного обсуждения опубликовало проект изменений в Уголовный Кодекс, призванных конкретизировать санкцию за сбыт холодного оружия, который предполагает введение новой категории – «боевого холодного оружия», уголовную ответственность за сбыт которого предлагается оставить.

Общероссийской общественной организации «Право на оружие» обращает внимание на то, что в законе об оружии сегодня нет определения такого понятия как «боевое холодное оружие» и даже в ГОСТах, регламентирующих признаки «холодного оружия»,  признаётся, что под ним, зачастую, подразумевается любое, в том числе гражданское холодное оружие. Всего в ГОСТе выделяют 31 разновидность различных видов холодного оружия, среди которых «боевым» считается то, которое используют государственные военизированные организации для боевых задач. К проблеме, обозначенной Конституционным судом, этот законопроект не относится, поскольку любое, в том числе и боевое оружие, изготовленное до 1945 года, является антикварным.

Мы призываем в решении проблемы «холодного оружия» обратить внимание на передовой мировой опыт,  в котором, как правило, вообще не существует такого понятия как «холодное оружие», в которое записывается достаточно произвольный перечень типов оружия, из-за чего, например, мачете в качестве хозяйственно-бытового предмета можно купить в любом подземном переходе. Вместо этого применяется конкретный закрытый перечень типов оружия, характерных для криминального поведения, например «выкидные ножи» или спрятанные в других предметах ножи, так как очевидно, что в XXI веке криминал не будет действовать со средневековыми мечами или офицерскими кортиками. Что ещё более важно, вместо регулирования оборота ножей, государства, зачастую, просто запрещают носить опасные предметы конкретным лицам из групп риска, например уголовникам и психически больным людям. Более того, в ряде стран, например, в Чехии и Польше, законодательство вообще никак не регламентирует оборот неогнестрельного оружия. Таким образом, холодное оружие находится в свободном обороте, что, однако, не привело к росту преступности в этих странах, являющихся в разы более безопасными, чем Россия. Также многие страны передают вопросы регулирования ношения холодного оружия в общественных местах на уровень местного самоуправления, что позволяет проводить более гибкую и адекватную политику, учитывая местную специфику каждой территории.

 Вместо того чтобы и дальше усложнять и без того перегруженную российскую нормативную базу, мы призываем руководствоваться практическим опытом и идти по пути не создания новых категорий в законодательстве, а устранять лишние понятия и передавать больше полномочий на места. На практике, с «холодным оружием» совершается ничтожная доля насильственных преступлений (менее 0,3%), при этом абсолютное большинство используемого в них оружия признаётся «холодным» постфактум.  С другой стороны, значительный массив такого оружия граждане приобретают и используют в целях самообороны, поддерживая, таким образом, национальный правопорядок, что продолжает игнорироваться законодателем, хотя уголовная ответственность за ношение холодного оружия уже была отменена. Мы призываем воспользоваться сложившейся правовой коллизией и в принципе отказаться от федерального регулирования «холодного оружия», так же как в своё время наше общество отказалось от государственных ограничений рукопашных боевых искусств.

 Председатель общероссийской общественной организации

«Право на оружие» Мария Бутина